|
|
Ошибки судебного эксперта
На одном из дел «о вредительстве» в ЗО-е годы прошлого века адвокат Лидов рискнул напомнить председательствующему - «самому» Ульриху - основополагающий судебный принцип: «Там, где есть сомнения, суд не выносит обвинительный приговор» В общем виде экспертную ошибку можно определить как не соответствующее объективной действительности суждение эксперта или его действия, не приводящие к цели экспертного исследования, если искаженное суждение и неверные действия представляют собой результат добросовестного заблуждения (эксперт искренне полагает, что он мыслит и действует правильно, что он честен). Причина ошибочного заключения эксперта не всегда заключается в допущенных экспертом ошибках. Экспертное исследование может быть проведено безупречно, и сделанные экспертом выводы могут полностью соответствовать полученным результатам, но если исходные для экспертизы данные были ошибочными или исследуемые объекты не имели отношения к делу, были фальсифицированы и т. п. — заключение эксперта, в аспекте установления истины по делу, окажется ошибочным. По своей природе экспертные ошибки неоднородны и могут быть разделены на три класса: Ошибки процессуального характера заключаются в выходе эксперта за пределы своей компетенции и, в частности, во вторжении в сферу вопросов правового характера, в несоблюдении процессуальных требований к заключению, в обосновании выводов не результатами исследования, а материалами дела и т. п. Гносеологические ошибки коренятся в сложностях экспертного познания. Как известно, познание может быть содержательным и оценочным. Соответственно и ошибки могут быть допущены при познании сущности, свойств и признаков исследуемых объектов и при оценке содержательного познания, итогов экспертного исследования, их интерпретации. Логические ошибки - ошибки, связанные с нарушением в содержательных мыслительных актах законов и правил логики, а также с некорректным применением логических приемов и операций. Предметные, или фактические ошибки — искаженное представление об отношениях между предметами объективного мира. Как справедливо отмечает Н. И. Кондаков, если логические ошибки, как правило, могут быть открыты и исправлены без знания предмета, о котором идет речь, то предметные ошибки, которые относятся к содержанию умозаключения, могут быть замечены и исправлены только тем, кто знаком с самим предметом, о котором идет речь. О подобных ошибках пишет В. Ф. Берзин, указывая, что в практике имеют место случаи необоснованного использования для обоснования экспертного вывода признаков, «нейтральных» для решения поставленной задачи. Естественно, что подобные фактические ошибки может обнаружить лишь лицо, компетентное в подобного рода вопросах. Деятельностные (операционные) ошибки связаны с осуществляемыми экспертом операциями и процедурами с объектами исследования и могут заключаться в нарушении предписанной последовательности этих процедур, в неправильном использовании средств исследования, в получении некачественного сравнительного материала и т. п. Причины экспертных ошибок могут быть двоякого рода: объективные, т. е. не зависящие от эксперта, и субъективные - коренящиеся в образе мышления и (или) действиях эксперта. Разумеется, такое деление причин экспертных ошибок носит условный характер, поскольку и сами субъективные причины имеют объективное основание. Дать исчерпывающий перечень объективных и субъективных причин экспертных ошибок не представляется возможным, поэтому ограничимся указанием наиболее часто встречающихся или типичных. Объективные причины экспертных ошибок: - Отсутствие разработанной экспертной методики. - Несовершенство используемой экспертной методики. - Применение ошибочно рекомендованных методов. - Отсутствие полных данных, характеризующих идентификационную ценность признаков, устойчивость их отображения в следах. - Использование приборов и инструментов, неисправных или не обладающих Субъективные причины экспертных ошибок: - Профессиональная некомпетентность эксперта. - Профессиональные упущения эксперта. - Дефекты органов чувств эксперта, преимущественно органов зрения. - Неординарные психологические состояния эксперта. - Характерологические черты личности эксперта (неуверенность в своих знаниях, умении, опытности; повышенная внушаемость; мнительность и т. п.). - Логические дефекты умозаключений эксперта. - Дефекты в организации и планировании экспертного исследования. Они могут быть следствием неправильной деятельности руководителя экспертного учреждения при организации производства комиссионных и комплексных экспертиз; дефектными могут быть организация и планирование экспертного исследования самим экспертом, его осуществляющим. И в том, и в другом случае причины носят субъективный характер, но относятся к разным субъектам: в первом случае они лежат как бы вне самого процесса экспертного исследования, во втором - коренятся в самом этом процессе. Внутреннее убеждение судебного эксперта Проблема внутреннего убеждения судебного эксперта привлекла внимание криминалистов еще в 50-х гг. прошлого века. Одним из первых высказал свои взгляды по этому поводу В. П. Колмаков. Он считал, что внутреннее убеждение эксперта - «это не инстинкт, не безотчетная интуиция; это сознательное и свободно сложившееся убеждение, имеющее объективные основания, позволяющие сделать только один истинный — вывод». К числу этих оснований он относил установленные экспертом при исследовании фактические данные и общие данные той отрасли науки, на основании которой производится исследование. «Решающее значение в формировании заключения, — писал он, — таким образом, приобретают следующие факторы: 1) высокая подготовленность по своей специальности и практический опыт эксперта; 2) мотивированность и логичность суждений эксперта, изложенных в обобщающей (синтетической) части акта экспертизы так, чтобы следователь и суд могли проследить ход его мысли; 3) достаточный объем и надлежащее количество представленного на исследование материала; 4) достоверные обстоятельства, установленные по делу». В дальнейшем исследование проблемы внутреннего убеждения эксперта шло, в основном, по двум направлениям: гносеологическому и психологическому. В первом случае анализировался преимущественно механизм познавательной деятельности эксперта, на базе которого формируется его внутреннее убеждение, во втором - процесс формирования самого внутреннего убеждения и его структура. Внутреннее убеждение эксперта - категория субъективная. Его содержание составляет уверенность эксперта в правильности и единственной возможности сделанных им выводов. Это - своеобразное эмоционально-интеллектуальное состояние эксперта как познающего субъекта, наступающее в итоге всей его деятельности по решению конкретной экспертной задачи. В специальном доказательстве объективной основы внутреннего убеждения эксперта нет необходимости, поскольку субъективное вообще не может не иметь объективной основы, и внутреннее убеждение эксперта в этом отношении не является исключением. Объективные основания внутреннего убеждения судебного эксперта составляют в своей совокупности систему, элементами которой являются: - профессиональные знания эксперта, в содержание которых, по нашему мнению, входят его мировоззренческие принципы и установки, научные познания, знание им коллективной экспертной практики в этой области, необходимые навыки в применении нужных методов исследования, знание критериев и путей проверки полученных результатов, наконец, личный экспертный опыт (несомненно, на уровне профессиональных знаний положительно сказывается участие эксперта в научных исследованиях по своей специальности, систематическое знакомство со специальной новой литературой, осведомленность о ведущихся разработках в смежных областях); - профессиональные качества эксперта: наблюдательность, внимание, глубина, гибкость, логичность и критичность ума, самостоятельность мышления, способность преодолеть предубеждение, предвзятость и т.д.; - фактические данные, признаки и свойства изучаемых экспертом объектов, обстоятельства дела, относящиеся к предмету экспертизы и указывающие на происхождение и реальные условия существования изучаемых объектов; - весь процесс экспертного исследования, его условия, промежуточные и конечные результаты, их оценка с точки зрения полноты, логической и научной обоснованности, достоверности как единственно возможных в данных условиях. С содержательной стороны имеется некоторое различие между внутренним убеждением эксперта, дающего категорическое заключение, и эксперта, формулирующего свои выводы в вероятной форме. В первом случае - это убежденность в том, что выводы истинны, однозначны и не допускают иного толкования. Во втором - убежденность в невозможности по тем или иным причинам дать категорический ответ на поставленный вопрос. Общепризнанным является положение о том, что внутреннее убеждение – это не критерий правильности заключения, а результат оценки доказательств. Можно ли из субъективного характера внутреннего убеждения делать вывод, что оно носит исключительно индивидуальный характер, что не может быть коллективного внутреннего экспертного убеждения? В самом деле, при производстве комиссионной экспертизы, когда эксперты приходят к одинаковым выводам и формулируют общее заключение, налицо как раз коллективное внутреннее убеждение, формулирующееся при оценке полученных результатов, обмене по их поводу мнениями, уточнении отдельных положений. Оно выражает общую убежденность всех экспертов - субъектов данной экспертизы, что повышает степень уверенности каждого из них в правильности сделанных выводов, а как следствие - авторитетность коллективного заключения. Оценка заключения эксперта В учебниках по криминалистике и уголовному процессу, в методических пособиях следователям и судьям рекомендуется при оценке заключения эксперта как источника доказательств исходить из оценки компетенции эксперта, производившего экспертное исследование, современного уровня примененных методов исследования, полноты, логической и научной обоснованности выводов эксперта и т. д. Практика же убедительно свидетельствует, а анкетирование работников следствия и суда подтверждает, что в подавляющем большинстве случаев следователя и суд из всего экспертного заключения интересуют лишь выводы эксперта. Оценка ими заключения эксперта обычно сводится лишь к проверке полноты этих выводов, их формы и соответствия иным доказательствам по делу. Возникает вопрос: в чем причины подобной практики? Только ли в прагматичном подходе к оценке заключения, когда обращается внимание на те части заключения, которые прямо, непосредственно «идут в дело», т. е. используются в системе доказательств по делу, или в другом - в сложности процесса оценки этого источника доказательств, а может быть, и в невозможности такой оценки в соответствии с декларированными критериями? По нашему убеждению, следователь и суд как правило, в состоянии оценить лишь полноту заключения эксперта: проверить на все ли поставленные вопросы даны ответы, оценить соблюдение экспертом необходимых процессуальных требований, наличие у заключения всех требуемых реквизитов. Орган, назначивший экспертизу, не в состоянии оценить ни научную обоснованность выводов эксперта, ни правильность выбора и применения им методов исследования, ни соответствие этих методов современным достижениям соответствующей области знания, поскольку для такой оценки этот орган должен обладать теми же познаниями, что и эксперт. Более того, существующая форма экспертного заключения не позволяет оценить даже компетенцию эксперта, проводившего исследование, поскольку содержит указания лишь на характер образования и стаж работы эксперта. Но ни первое, ни второе еще не свидетельствуют о том, что он достаточно профессионально решил именно эту экспертную задачу, о компетентности эксперта в вопросах конкретного экспертного задания судить по этим данным достаточно обоснованно невозможно. Разумеется, не всякое экспертное исследование отличается такой сложностью, что становится недоступным для оценки его результатов следователем и судом, но не вызывает сомнений то, что такие заключения не редкость в экспертной практике и что число их в связи с расширением возможностей экспертизы и усложнением экспертных методов постоянно растет. В своих многочисленных работах, посвященных проблеме оценки доказательств, небезызвестный А. Я. Вышинский неоднократно подчеркивал, что установление в суде «абсолютной истины» принципиально невозможно; судья вынужден принимать решение «с точки зрения максимальной вероятности тех или иных факторов, подлежащих судебной оценке». Источник: Газета «СТРОИТЕЛЬНЫЙ ЭКПЕРТ» №3(70)/2000 февраль Рубрика: СТРОИТЕЛЬНОЕ ПРАВО Автор: Степанов Сергей Николаевич, Президент АНО "Академстройнаука"
достаточной разрешающей способностью.
Похожие новости:
